Удивительно, но я здесь. С трудом, но всё-таки вернула себе пароль.
Теперь - профилактическая запись от переноса в архив. Конечно, перенести должны были ещё года три с половиной тому назад, но лишняя предосторожность не повредит.

---

Первый ПЧ

~Leta~, добро пожаловать! Рада видеть

---

Размытые грани
Автор: Morgane (aka smilla840)
Переводчик: Lorenza Pellegrini
Оригинал: тут
Фандом: Criminal Minds
Пейринг: Хотч/Гидеон
Рейтинг: R
Написано на задание: «Чтобы ловить их, мы должны думать, как они»
Кинк: ролевые игры
Авторские примечания: слэш, серийные убийцы и обычные неприятности, которыми сопровождается их присутствие, а также немного крови (но совсем чуть-чуть)
Дисклеймер: все принадлежит Джеффу Дэвису, Эду Бернеро и каналу CBS.

Он выбирает из списка случайный бар и идет туда. Самое трудное — это переступить порог, но такова его миссия, и он говорит себе, что Бог поймет. Он заходит внутрь и устраивается в уголке, откуда сможет наблюдать за посетителями, никем не замеченный. На самом деле, неважно, кого он выберет — все они тут виновны, — но ему нравится думать, что это имеет значение. В конце концов, он предлагает им возможность искупления — ее просто нужно заслужить.

Он всегда понимает, когда нашел Его, но держит свою радость в узде. Он должен быть осторожен: свидетели потом расскажут, что тем вечером Он ушел из бара один.

Он следует за Ним до дома на машине, держась на безопасном расстоянии — никогда не знаешь, кем Он окажется. Вначале он собирался подходить к ним на стоянке, но быстро передумал — это только будит в них подозрительность. Да и нельзя, чтобы кто-то видел, как он заговаривает с мужчиной на парковке — люди могут подумать, что он один из этих.

Нет, проще подождать, пока Он доберется домой. Дома, в безопасности, люди расслабляются. И с тем, чтобы заставить их открыть дверь, у него никогда не было проблем — он знает, что у него не особенно грозный вид. Кажется, это называется «неопасный». Скромный. Но это хорошо. Благодаря такому виду, постучавшись, он обычно попадает внутрь.

Справляться с ними теперь легко — в первый раз он не подготовился, запаниковал и чуть все не испортил. Теперь у него есть пистолет, а когда человеку приставляешь пистолет к голове, он обычно делает, что сказано. А если нет... что ж, в таком случае вечер просто оказывается короче — они все равно получают по заслугам.

Но другие.... А, другие! Этот прилив силы, когда видишь ужас в их глазах, когда они покоряются тебе...

От этого у него встает.

Он вручает им выпивку, которую сам же аккуратно приготовил. Приказывает пить — и они, разумеется, выпивают.

Почувствовав действие наркотика в крови, некоторые пытаются бороться. Другие просто принимают то, что происходит.

Вторые умирают быстрее.

Этот... Этот оказался бойцом. Он понял это с первого взгляда, понял, что Он для него идеален. Жаль, что Он педик, а значит, должен умереть. Нельзя позволить Ему думать, что Он может победить. Только он контролирует ситуацию. Тому, Другому, придется подчиниться, раскаяться — рано или поздно.

Он толкает Его спиной на стену и сильно бьет по лицу, зачарованно глядя на струйку крови, стекающую по подбородку. Ему хочется лизнуть кровь.

Так он и делает.

И все выходит из-под контроля.

Теперь он задыхается от возбуждения, а так не должно быть. Он не должен этого чувствовать. Он должен избавлять мир от гомиков, убивать их одного за другим — таков его долг! И это грязноплохонеправильно, но он ничего не может с собой поделать, он трется своей эрекцией о бедро Другого.

И вдруг все становится ясно: это Его вина! Он пытается соблазнить его, превратить его в грешника, чтобы сохранить себе жизнь. Но он Его проучит, ох, как проучит. И дряни это понравится.

— Джейсон.

Вздрогнув, Гидеон приходит в себя и, моргая, смотрит на Хотча, который спокойно встречает его взгляд. Гидеон прижимает его к стене, и хотя в глазах Хотча нет страха, Гидеон чувствует, как сильно тот напряжен.

Потом Гидеон замечает две вещи. Во-первых, одной рукой он держит Хотча за горло. А во-вторых, у него по-прежнему стоит.

С каким-то странным отстраненным чувством он наблюдает, как кровь стекает из разбитой губы Хотча, пытаясь понять, что не так в этой картине.

Он облизывает внезапно пересохшие губы и чувствует острый металлический привкус крови.

А потом отшатывается так резко, что едва не падает на пол.

Господи.

Его сейчас вырвет.

Он едва успевает в ванную, прежде чем его начинает тошнить: от сухих спазмов саднит горло, и слезы подступают к глазам, но, по крайней мере, он больше не чувствует во рту вкус крови Хотча.

Привалившись к стене, он пытается взять себя в руки — и, конечно же, Хотч тут как тут, стоит с ним рядом. Он умылся, на губе больше нет крови, и принимая у него стакан воды, чтобы почистить зубы, Гидеон не может посмотреть ему в лицо.

Когда у него все же получается, глаза сами опускаются к разбитой губе Хотча и ниже, к его горлу.

Гидеон лениво думает, останется ли синяк.

Та часть его, которую он открыл для психики субъекта всего несколько минут назад, надеется, что да. Оставить темный след своих пальцев на бледной коже Хотча, на виду для всего мира (Хейли)...

Гидеон яростно трясет головой, пытаясь избавиться от этой мысли. Никогда еще грани не размывались так сильно, и он подозревает, что все дело в Хотче. И в нем. И в их запутанных отношениях. Учитывая выбор жертв субъекта, он попался, как новичок, решив проделать это упражнение с Аароном, и ему следовало предвидеть такой исход.

С другой стороны, Гидеон рад, что не стал проводить этот опыт со Спенсером. Или, если уж на то пошло, с Морганом.

Он не замечает собственной дрожи, пока Хотч не толкает его к кровати, заворачивая его в одеяло и присаживаясь рядом.

— Черт побери, Джейсон. Дыши!

Он делает вдох, и головокружение отступает. Поэтому он вдыхает и выдыхает снова и снова, пока не начинает успокаиваться.

— Хорошо, — говорит Хотч. Его рука лежит у Гидеона на плече, привязывая его к реальности. Гидеон не может отвести глаз от этой руки и вспоминает тело Хотча, прижатое к нему, вспоминает, как это было, и...

А еще он вспоминает собственную руку на горле друга, и как был готов ловить от этого кайф, пока Хотч не привел его в чувство.

От этой мысли его снова начинает тошнить. Как может Хотч выносить его присутствие рядом?

Гидеон пытается отодвинуться, стряхнуть его ладонь, но Хотч умеет быть таким же упрямым, и когда он опускает руку с плеча Гидеона, чтобы сжать его наполовину поднявшийся член, рука остается такой же твердой и уверенной.

Гидеон цепенеет.

— Расслабься, Джейсон, — шепчет Аарон ему на ухо, и Гидеону приходится закусить губу, чтобы сдержать стон под наплывом ощущений. Он борется с ними, борется с Хотчем, но получается плохо, потому что всего несколько минут — и он сам начинает толкаться в его руку. Но он не должен, не сейчас, когда он едва не напал на своего друга, когда...

— Что ты делаешь? — выдыхает он.

— А ты не знаешь? — говорит Хотч. В его голосе — легчайшая насмешка, и Гидеон с трудом подбирает слова для внятного ответа.

— Не... стоит того, — задыхаясь, выдавливает он, потому что это правда, и Хотч замирает.

— Послушай меня, — рокочет он. Его рука по-прежнему обхватывает член Гидеона, легонько его сжимая. — Иногда нам приходится забираться в их головы. Ты меня этому научил, и именно это ты и делал — свою работу. Ты не похож на него. Ты мой друг. Иначе разве я стал бы это делать?

Нет, не стал бы. Одной этой уверенность уже достаточно. Он — Джейсон Гидеон. Агент ФБР, сотрудник отдела поведенческого анализа. Он не убийца и не насильник — Хотч не прикоснулся бы к нему, будь он тем или другим.

Какое облегчение — расслабиться, откинуться назад, на Хотча. Он всегда знает, как поступить, когда дело касается Гидеона, всегда знает, что ему нужно, и как бы сильно это ни пугало Джейсона, временами он отчаянно за это благодарен.

Должно быть, Аарон чувствует, как его тело сдается вслед за разумом, потому что рука начинает двигаться снова, и внезапно Гидеон уже близко, так близко... Ему нужно...

Он оборачивается к Хотчу, моля о чем-то еще, о чем-то большем, и Хотч понимает — как всегда. Хотч целует его, и это смятение — губы, и языки, и зубы, и...

Кончая, он чувствует во рту привкус крови Аарона, но не способен тревожиться об этом.